Вацлав Клаус:
После падения коммунизма в 1989 году Чешская Республика хотела как можноскорее вновь стать нормальной страной – ведь она после Второй мировойвойны на протяжении 41 года была исключена из европейских интеграционныхпроцессов. Единственный способ для достижения этой цели заключался втом, чтобы стать страной-членом Европейского Союза. У нас не было иноговыбора, но память о коммунизме была еще слишком свежа. Мы хотели бытьсвободными, мы не хотели терять нашу свободу и наконец-то обретеннуюнезависимость. Поэтому многие из нас выступали за более свободную формуевропейской интеграции, против так называемого углубления ЕС и противсоздания политического союза в Европе. Подобные мне люди очень быстропоняли, что идея создания единой европейской валюты это опасный проект,который либо создаст крупные проблемы, либо приведет к недемократическойцентрализации Европы. У меня была ясная и четкая позиция. Несмотря навсе мои оговорки и опасения, нам надо было подавать заявку на вступлениев ЕС, но в то же время, мы должны были бороться против таких проектовкак евро.
Будучи давним критиком идеи единой европейской валюты, явсе же не радуюсь нынешним проблемам в еврозоне, потому что последствия этих проблем могут быть серьезными для всех нас, европейцев –как для членов еврозоны, так и для тех, кто в нее не входит; как для еесторонников, так и для оппонентов. Даже энтузиасты и пропагандисты евросегодня внезапно заговорили о возможном крахе всего этого проекта, амы, критики, говорим о том, что на это надо смотреть болееструктурировано.
Слово "крах" имеет как минимум два значения.Первое это то, что проект еврозоны не сумел дать тех позитивныхрезультатов, которых от него ожидали – правильно или ошибочно. Он былневерно и безответственно представлен как неоспоримое экономическоепреимущество для всех стран, желающих отказаться от своих драгоценных валют. В дорогостоящих исследованиях, которые публиковались передвведением единой европейской валюты, звучали обещания того, что европоможет ускорить экономический рост и снизить инфляцию. В них особоподчеркивалось, что страны-члены еврозоны будут защищены от всякого родавнешних экономических неурядиц (так называемых внесистемныхпотрясений).
Этого не произошло. После создания еврозоныэкономический рост ее членов замедлился по сравнению с предыдущимидесятилетиями, что увеличило разницу в темпах развития стран еврозоны идругих крупных экономик – таких как американская и китайская; болеемелких экономик юго-востока Азии и прочих частей развивающегося мира; атакже тех государств Центральной и Восточной Европы, которые не входят веврозону.
Развитие европейской экономики замедляется с 60-хгодов прошлого столетия, что вызвано все более убыточной экономической исоциальной системой, которая начала доминировать в Европе в то время.Европейское "социальное рыночное хозяйство" это непродуктивный вариантгосударства всеобщего благоденствия, государственного патернализма,"отдыхающего" общества, высоких налогов и низкой мотивированности ктруду. Введение евро не переломило эту тенденцию. По данным Европейскогоцентрального банка, средние темпы роста в странах еврозоны в 70-е годысоставляли 3,4%, в 80-е 2,4%, в 90-е 2,2%, а с 2001 по 2009 годы(десятилетие евро) всего 1,1%. Такого замедления не было больше нигде вмире (если говорить о "нормальных" странах, т.е. о странах без войн иреволюций).
Даже ожидаемого сближения темпов инфляции и то непроизошло. В еврозоне четко обозначились две группы: первая (включающаябольшинство стран Западной и Северной Европы) имеет низкие темпыинфляции, а у второй (куда входят Греция, Испания, Португалия иИрландия) темпы инфляции выше. Мы также стали свидетелями увеличениядолговременного торгового дисбаланса. Есть страны, в которых объемэкспорта превосходит объем импорта, и есть страны, которые длительноевремя импортируют больше, чем экспортируют. Не случайно то, что у второйгруппы более высокая инфляция. И это не связано с мировым кризисом.Данный кризис лишь усилил и обнажил давние экономические проблемы,которые были спрятаны; но он не был их причиной.
За первыедесять лет своего существования еврозона не привела к сколь-либозначительному выравниванию экономик стран-членов. Еврозона, куда входит16 европейских государств, не является "оптимальным валютным регионом"согласно определению экономической теории. Даже бывший член управляющегосовета и главный экономист Европейского центрального банка ОтмарИссинг (Otmar Issing) неоднократно подчеркивал (последний раз он сделалэто, выступая в Праге в декабре 2009 года), что решение о созданииеврозоны было в основном политическим, а не экономическим. В такойситуации неизбежно то, что связанные с созданием и поддержанием такойзоны издержки превышают ее преимущества.
Я не случайно используютакие слова как "создание" и "поддержание". Большинство экономическихобозревателей было удовлетворено легкостью и очевидной дешевизнойпервого шага (создание зоны общей валюты). Это помогло создатьвпечатление, что все в данном проекте великолепно.
Наверное,обменные курсы вступивших в еврозону стран более или менее объективноотражали экономические реалии того времени, когда появлялась новаявалюта. Однако за последнее десятилетие разница в экономическихпоказателях стран еврозоны увеличилась, и негативные последствия"смирительной рубашки" в виде единой валюты становятся все более и болееочевидными. Когда "погода была хорошая" (в экономическом смысле этихслов), не было заметно никаких проблем. Но когда она испортилась (тоесть, наступил кризис), отсутствие однородности дало о себе знать оченьчетко. В этом смысле я осмелюсь сказать, что еврозона как проект,обещавший своим членам значительные экономические преимущества,провалилась.
Второе значение слова "крах" это возможный распадеврозоны как института, кончина евро. На этот вопрос я отвечаю "нет" –евро не рухнет. В его создание и существование в качестве цементирующего раствора наднационального образования ЕС вложен настолькозначительный политический капитал, что в обозримом будущем от евро,конечно же, не откажутся.
Эта валюта продолжит своесуществование, но цена будет очень высока – низкий экономический рост.Экономический ущерб будет нанесен даже тем, кто не входит в еврозону,например, Чехии.
Ту огромную сумму денег, которую получитГреция, можно разделить на число проживающих в еврозоне, и каждыйчеловек сможет вычислить свой "вклад". Однако "возможные" издержки,связанные с утратой потенциально более высоких темпов роста, будутгораздо болезненнее. Я не сомневаюсь, что по причинам политическогопорядка эта цена будет заплачена, и что обитатели еврозоны никогда неузнают, во сколько евро это им обошлось в действительности.
Механизмспасения европейского валютного союза заключается в увеличении объемовфинансовых перечислений, которые придется переводить в страны еврозоны,больше всех страдающие от экономических и финансовых проблем. Но всезнают, что посылать крупные финансовые переводы можно только внутригосударства, а ЕС, или еврозона, это не государство. Только вгосударстве между гражданами существует достаточное чувствосолидарности. Только в государстве – и объединенная Германия в 90-е годыстала тому прекрасным примером – крупные перечисления финансовыхсредств являются оправданными и действенными с политической точкизрения. (Кстати, финансовые перечисления внутри Германии в ту эпохуежегодно составляли ту сумму, которая может понадобиться Греции длявыживания. Так получилось, что двадцать лет тому назад я был министромфинансов в распускаемом политическом и валютном союзе, который называлсяЧехословакия. Должен признаться, что тогда страна распалась из-заотсутствия солидарности.
Именно поэтому Европе придется решать,нужна ли ей вдобавок политическая централизация. Европейцы этого нехотят, так как знают (или, по крайней мере, чувствуют), что это будет вущерб их свободе и благосостоянию. Однако существует вполне реальнаяопасность, что политики все равно пойдут на такую меру – сделав это заспиной у своих избирателей. И это беспокоит меня больше всего.Осуществленные недавно в штаб-квартире ЕС в Брюсселе сделки (проведенныебуквально за закрытыми дверьми) по поводу пакета помощи Грециипродемонстрировали, что в Евросоюзе нет демократии. Германо-французскийтандем принял решение за остальные государства еврозоны, и я боюсь, этобудет продолжаться.
Очевидно, что единая европейская валюта еврои предложенные недавно меры по ее спасению не являются панацеей дляэкономики Европы. В долгосрочной перспективе евро можно будет спастилишь путем радикальной реструктуризации европейской экономической исоциальной системы. Моя страна провела бархатную революцию и осуществиларадикальную перестройку своей политической, экономической иобщественной структуры. Пятнадцать лет назад я порой шутил, что послевступления в ЕС нам может понадобиться провести бархатную революцию итам тоже. К сожалению, сегодня это уже не шутка.
Чехия поступилаправильно, избежав членства в еврозоне. Я рад, что мы не единственные,кто придерживается таких позиций. В апреле Financial Times опубликоваластатью ныне покойного главы польского центробанка Славомира Скржипека.Он написал ее незадолго до своей трагической смерти в авиакатастрофе подСмоленском. В той статье Скржипек заявил: "Не являясь членом зоны евро,Польша сумела выиграть от гибкости обменного курса злотого такимобразом, что это укрепило ее развитие и снизило платежный дефицит, неприведя при этом к импорту инфляции". Он добавил, что "десятилетняяистория резкой утраты периферийными членами еврозоны своейконкурентоспособности стало наглядным уроком". К этому нечего добавить.
ВацлавКлаус – президент Чехии с 2003 года.
