Изначально придуманный для налаживания новых отношений между Европейским Союзом и шестью бывшими советскими республиками, прошедший 7 мая саммит, давший старт программе ‘Восточное партнерство’, был больше похож на первое свидание из ада. Вместо того, чтобы почувствовать обещанные приветственные объятия, представители Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Молдовы и Украины получили прямую спицу, приспособленную, чтобы держать их на безопасном расстоянии. На самом деле, учитывая стиль, в котором начались эти отношения, некоторые наблюдатели теперь сомневаются в том, что любая из принявших участие сторон может надеяться на успешное партнерство.
Конечно, чиновникам, собравшимся в Праге 7-8 мая, ничуть не помог тот факт, что дальние родственники с обеих сторон пары уже, как следует, испортили то, что некогда было довольно простым предложением. Отросток давней ‘Европейской политики добрососедства’, ‘Восточное партнерство’ должно было установить преимущественные соглашения по торговле, визам и развитию с шестью бывшими советскими республиками в обмен на их шаги в сторону создания крепких и ответственных рыночных экономик и демократических политических систем. Таким образом, многостороннее ‘Восточное партнерство’ хотело усилить связи с соседями Евросоюза даже быстрее, чем это могли сделать двусторонние соглашения в рамках ‘Европейской политики добрососедства’.
Но что-то случилось на пути к учредительному саммиту ‘Восточного партнерства’ – и этим ‘чем-то’ оказался мировой кризис. Многие из стран, более других пострадавших от экономического спада, это те самые 12 наций, которые присоединились к ЕС с 2004 года, в основном из Восточной Европы. Теперь эти посткоммунистические новички – которые использовали огромные вливания европейской помощи на развитие для создания экономик в стиле США – не только больше других нуждаются в резервном финансировании для поддержания своих зависящих от кредитов рынков, но и рассматриваются другими европейскими нациями, уже страдающими от растущей безработицы, как дополнительная миграционная угроза. Неудивительно, что подобные факторы привели к растущему ощущению среди стран ‘старой Европы’, что недавнее расширение на восток было ошибкой.
Учитывая это, европейские лидеры, в 2008 году с энтузиазмом поддержавшие предложение ‘Восточного партнерства’ шести бывшим советским республикам, начали проводить кампанию по принижению его масштаба накануне майской встречи в Праге. Например, лишь за несколько часов до начала встречи немецкие и нидерландские чиновники протолкнули изменения в официальных документах, в соответствии с которыми шесть участников ‘Восточного партнерства’ называются ‘странами-партнерами’, а не ‘европейскими странами’. Они также убрали из документов любые намеки на возможное будущее членство в ЕС, и поменяли ‘долгосрочную цель’, ранее описанную как ‘безвизовые поездки’ граждан этих стран в ЕС, на более скромную ‘либерализацию визового режима’ для некоторых деловых людей.
После того, как сам документ и его задачи были сделаны максимально обтекаемыми, неудивительно, что такие лидеры, как президент Франции Николя Саркози, итальянский премьер-министр Сильвио Берлускони, испанский премьер-министра Хозе Луис Родригес Запатеро и британский премьер-министр Гордон Браун нашли более полезные занятия, чем участие в саммите ‘Восточного партнерства’.
Но, похоже, что сомнения по поводу ‘Восточного партнерства’ существовали у них и до этого. Фабио Либерти (Fabio Liberti), эксперт по безопасности и европейским делам в парижском Институте международных и стратегических отношений, замечает, что призывы расширить влияние ЕС на восток были сделаны некоторыми странами-участницами – в особенности, Польшей и Швецией – чтобы сбалансировать ‘Средиземноморский союз’, инициированный Саркози в прошлом году, чтобы дотянуться до южных соседей Европы. И даже это, по словам Либерти, было сделано Францией, Италией, Испанией и Грецией в попытке сместить центр тяжести ЕС обратно в центр континента после того, как падение Берлинской стены сместило его на восток. Подобные скрытые мотивы сделали ‘Восточное партнерство’ идеальным кандидатом на сокращения перед лицом растущего европейского недовольства расширением.
‘В конце концов, это стало бессмысленным мероприятием, потому что инициатива, которая совпадала с самой логикой и миссией Европейского Союза, оказалась ослаблена множеством политических факторов, – говорит Либерти. – В то время как люди теперь в основном рассматривают расширение ЕС как ошибку – вместо того, чтобы изучать ошибки, сделанные в процессе – лидеры [стран] засомневались по поводу ‘Восточного партнерства’, волнуясь, как это может выглядеть, вместо того, чтобы думать, что оно может сделать.’
Однако, видимость тоже не всегда незначительна. Москва озвучила свое враждебное отношение к ‘Восточному партнерству’ и заявила, что будет защищать свое влияние на шесть соседних государств. И многие европейские лидеры – особенно дружески настроенный к России Саркози и канцлер Германии Ангела Меркель – предпочитают не провоцировать все более несговорчивый Кремль. На самом деле, с момента российско-грузинской войны в августе 2008 года, европейские чиновники особенно сильно беспокоятся о том, что видимость создания альянсов на заднем дворе России может спровоцировать Кремль повторить эти действия.
Однако, Либерти отмечает, что попытки умиротворить Москву могут продолжаться лишь до определенного момента – особенно учитывая высокие энергетические ставки ‘Восточного партнерства’. Он говорит, что повторные действия Кремля, приведшие к прерыванию газовых поставок в Европу через Украину, заставили многих европейских лидеров дать себе обещание избавиться от зависимости от российского газа. По этой причине, говорит Либерти, разработка новых месторождений и их экспорт остается важным приоритетом для таких стран-участниц ‘Восточного партнерства’ как Азербайджан, а строительство нового трубопровода через Среднюю Азию и в обход России является приоритетом для всей Европы.
‘Европа ведет себя шизофренически в том, что мы пытаемся создавать партнерства, не создавая их при этом слишком сильно, и пытаемся ослабить российское влияние, не бросая вызов России, – замечает Либерти. – В то же самое время Германия и Италия подписывают долгосрочные двусторонние газовые соглашения с Россией, которые усиливают их зависимость.’
Другими словами, если шесть бывших советских республик покинули пражский саммит в расстройстве и растерянности, они были не одни.
