Известный европейский футуролог Патрик Диксон утверждал, что «человеческий разум осмысливает прошлое, разделяя его на периоды: день определяется движением солнца, месяц – фазами луны, год – сменой времен года. Мы различаем десятилетия и столетия. Девятнадцатый век, например, получил название викторианской эпохи, и его считают единственным периодом со своей специфической культурой и традициями. Однако в отличии от лунного цикла эти временные периоды носят абсолютно искусственный характер».
Что нам дает знание циклов? С одной стороны, цикл – это всего лишь формализация какого-либо процесса или явления. Но с другой стороны, без данной простейшей формализации невозможно объективно оценить динамично изменяющуюся реальность.
Экономические циклы – термин, обозначающий регулярные колебания уровня деловой активности от экономического бума до экономического спада. В цикле деловой активности выделяются четыре четко различимые фазы: пик, спад, дно, или низшая точка, и подъем. Периодические кризисы были частью большого подъема деловой активности. Сегодняшний спад представляет собой кульминацию супербума, который продолжался в течение 60 лет.
Существует такое явление как глобальные экономические циклы, и никто не в силах избежать их. Их продолжительность может несколько отличаться у разных стран. Текущая фаза роста, в которой находится экономика в настоящий момент, длится от шести до семи лет, а значит, уже близка к своему завершению, хотя следует отметить, что предыдущие три цикла длились восемь-девять лет. Мы не до конца понимаем, почему существуют эти циклы. Нам также неизвестен способ смягчения их влияния.
Если смотреть на ситуацию в контексте последних ста лет, то сейчас мы находимся в самом эпицентре классического медвежьего рынка. В общем-то, этого и следовало бы ожидать после пяти лет нескончаемого роста. Такие медвежьи периоды длятся от девяти месяцев до двух лет и, учитывая то, что этот начался осенью прошлого года, можно предположить, что мы находимся на середине пути. Но, в то же время, было бы странным, если бы следующий бычий рынок, когда бы он ни начался, не привел основные фондовые индексы выше максимумов 2000 года или конца 2007 года. Похожих циклов не бывает. В прошлый раз пострадали акции телекоммуникационных компаний, на этот раз бедствие терпят банки и финансовый сектор. Вероятно, грядущая волна великих потрясений сопоставима с ситуацией 1920 – 1930 годов. Великая депрессия, европейский кризис после Первой мировой. Хотя, конечно, полного повторения циклов быть не может.
Наиболее крупные страны Центральной и Латинской Америки – Мексика, Бразилия, Аргентина, Чили – в восьмидесятых годах двадцатого столетия столкнулись со спадами, по глубине не уступавшими потрясениям наиболее развитых стран в период Великой депрессии тридцатых годов. Следовательно, и сегодня проблема циклов и кризисов, по-видимому, никак не может считаться окончательно ушедшей в прошлое и уступившей место устойчивому и сбалансированному экономическому росту.
Хотя, конечно, потрясения не всегда могут иметь четко выраженную периодичность – они могут происходить и случайно. То, что мы видим сейчас – глубочайший системный кризис, причем первый кризис эпохи глобализации, неизвестной на сегодня продолжительности и неясных последствий. Похоже, что мировая экономика вступила в период завершения большого цикла своего развития. Усаливающийся кризис – вовсе не кризис перепроизводства. Это кризис эффективности неолиберальной системы, складывавшейся после предыдущего системного кризиса 1968-1973 годов. Чтобы выйти на следующий виток развития в мировом хозяйстве должно многое перемениться. Прежняя система эксплуатации мировой периферии исчерпала свои возможности.
Распространено мнение о том, что бизнес-циклы должны быть синхронизированы, поскольку в результате глобализации все оказываются в одной лодке. Но оно основано на устаревшей концепции, что бедные страны живут тем, что экспортируют товары и услуги в богатые. Вместо этого, развивающиеся страны активно торгуют друг с другом, что способствует ускорению их роста и на сегодняшний день составляет более половины от общего объема экспортируемой ими продукции. Развивающиеся рынки в совокупности сейчас экспортируют больше в Китай, чем в США.
Пресловутый «ипотечный» кризис привлек внимание к другому явлению экономической реальности – пузырям. Пузыри возникают в периоды низкой инфляции и стабильно низких ставок по долгосрочным кредитам. Иными словами, один из недостатков стабильной экономики в том, что она часто генерирует пузыри. Причем отрицательные последствия всегда были значительно меньше положительных. Сегодня интеллектуалы большинства стран мира пытаются понять, какой именно кризис мы с вами наблюдаем с августа 2007 года, и будет ли данный кризис в последствии назван «ипотечным» или он будет обозначать нечто большее?
Безусловно, концепция «циклов пузырей» достойна всестороннего осмысления. Первый «пузырь» в начале ХХI века – это «пузырь» технологических акций, лопнувший в 2001 году, что было зафиксировано рекордным падением индекса Nasdaq в процентном выражении. Второй пузырь – это «пузырь» рынка ипотечного кредитования, лопнувший в 2007 году.
Идеология сотворения пузырей проста: новый пузырь – это новые надежды инвесторов. А как сотворить надежду? Объективность требует признать, что жадность захватила не только главных исполнительных директоров с Уолл-стрит или Сити, но и всю индустрию. Достаточно сказать об огромных бонусах, которые обеспечиваются путем многомиллиардных списаний и продажи акций по привлекательной цене суверенным инвестиционным фондам. Жадность обеспечивает развитым странам образование одного пузыря за другим. Операции на волатильном рынке могут привести к формированию очередного пузыря. Крайне сложно просчитать действительную иррациональность инвесторов. Именно поэтому инвесторов манили акции доткомов – они надеялись на то, что найдется «еще больший дурак» (извините за прямоту), который купит еще дороже. И именно поэтому рыночные аномалии будут возникать снова и снова. Прокалывание любого пузыря – это крах чьих-то надежд. Капитализм без крахов, все равно, что религия без греха. Не случайно, The Economist привел в рамках анализа «ипотечного» кризиса следующую шутку, оброненную кем-то из аналитиков Citigroup: «Когда лопается один мыльный пузырь, это дает основания для появления другого».
Но давайте вернемся к циклам, теорию которых разарботал известнейшщий экономист Н.Кондратьев. Что известно о «кондратьевских циклах»? Наличие больших волн экономической конъюнктуры капиталистических стран Кондратьев установил эмпирическим путём, проанализировав динамику изменения различных макроэкономических показателей в таких странах как Англия, Франция, Германия, США за период с конца ХVIII века по начало ХХ века. После обработки данных Кондратьеву удалось выявить наличие циклов колебания исследуемых параметров длиной 48-55 лет. Несмотря на то, что рассмотренный период (140 лет) по историческим меркам весьма короток (всего 2,5 волны большого цикла), Кондратьев делает вывод о высокой вероятности наличия больших циклов экономической конъюнктуры. Важным является то, что кризисы, связанные со сменой технологий, сопровождают всю историю человечества и могут рассматриваться как общецивилизационная закономерность.
Принято считать, что на основании своих наблюдений Кондратьев сделал долгосрочный прогноз до 2010 года, предсказав, в частности, Великую депрессию 1930-х годов:
– 3-ий цикл – с 1891-1896 годов по 1929-1933 годы
– 4-ый цикл – с 1929-1933 годов по 1971-1973 годы
– 5-ый цикл – с 1971-1973 годы по 2011-2013 годы
Анализируя зарождение пятого Кондратьевского цикла, можно выявить все характерные особенности, предшествующие этому процессу, на которые указывал Кондратьев. Знаковые изменения произошли в области кредитно-денежного обращения – речь идёт, прежде всего, об отказе от Бреттон-Вудской системы фиксированных валютных курсов в начале 70-ых гг. В ходе восходящей волны пятого цикла было ещё два важнейших изменения в монетарной сфере: появление банкоматов и пластиковых карт, обусловившее падение спроса на наличные деньги и изменение скорости обращения денег и глобализация финансовых рынков, снявшая многие границы на пути перемещения капиталов.
Принципиальным является то, что отказ от Бреттон-Вудской системы – это попытка найти новое экономическое равновесие. А события, предшествующие историческому решению президента США Р.Никсона от 15 августа 1971 года, – это признаки нарушения экономического равновесия. А какое событие можно считать датой начала 4-го Кондратьевского цикла? Представляется, что это 5 марта 1933 года: в день своей инаугурации избранный президент Ф.Рузвельт объявил о почти двукратном снижении курса доллара по отношению к золоту – или, что то же самое, об удорожании золота в долларовом выражении. До этого момента цена золота в долларах была жестко зафиксирована, и правительство категорически не имело права ее менять. Более того, президентским декретом население США обязывалось сдавать все имевшиеся у него золотые слитки и монеты государству – причем по старой, гораздо более низкой цене золота. Ослушавшимся этого приказа грозили 10 лет тюрьмы и огромные штрафы. Спустя 4 года все отобранное (а чего миндальничать – так и было) государством золото было торжественно свезено в специально построенное хранилище Форт-Нокс, что в штате Кентукки. По после окончания II мировой войны там хранилось около 20000 тонн золота, то есть около 70% мировых запасов. Таким образом, можно предположить, что начало 4-го и 5-го Кондратьевских циклов связано с изменением статуса золота – меры эквивалентного обмена. А ныне мерой эквивалентного обмена в глобальном масштабе является доллар. Возможно, что новый цикл будет зарождаться на основе роста влиятельности других валют – евро, юаня.
Каким будет выход из сложившейся ситуации? Первая фаза мирового кризиса 2007-2009 годов привела к обнародованию критического числа проектов модернизации практически всех значимых надгосударственных органов власти от ООН и ФРС до МВФ и ВБ. Представляется, что все усилия кардинальным образом модернизировать валютно-финансовую систему, которая отжила свой век, бессмысленны. Как уже отмечалось, кризисы, связанные со сменой технологий, сопровождают всю историю человечества и могут рассматриваться как общецивилизационная закономерность. А идеи модернизации действующих глобальных институтов – это всего лишь стремление замедлить ход истории. Не более того.
Создадут ли циклы «пузырей», пришедшие на смену деловым циклам, условия для бесконфликтного разрешения противоречий? Представляется, что явление, которые мы наблюдаем с лета 2007 года – это начало Первой глобальной Великой депрессии. Мир после нее будет иным.
Вячеслав Бутко
