Не успели финансовые рынки переварить известия о выделении Греции и другим угодившим в шаткое положение странам еврозоны пакета срочной финансовой помощи, как некоторые банкиры и экономисты увидели в произошедшем параллель с финансовым крахом, постигшим Россию в 1998 году.
Десять лет назад Россия была в том же положении, в котором Греция находится сейчас: с трудом пыталась восстановить доверие населения к государственным облигациям, заняв огромные средства у Международного валютного фонда и прочих кредиторов. И тогда, и сейчас по мировым финансовым рынкам гремело эхо долгового кризиса. И точно так же возлагались большие надежды на экстренную помощь, которая в случае России ничем не помогла.
«Греция вызывает интересное чувство дежа-вю», — говорилось в письме, адресованном инвесторам главой исследовательского отделения московского инвестиционного банка «Ренессанс-Капитал» Роналдом Нэшем (Ronald Nash). Спасательный выкуп, переданный России в 1998 году Международным валютным фондом, оттянул момент объявления Россией дефолта по внешнему долгу, но не предотвратил его наступления вовсе.
В течение месяца, который прошёл между появлением известий о передаче пакета и наступлением собственно дефолта, российские и западные банки лихорадочно расплачивались по краткосрочным долгам с надвигающимся сроком, конвертировали свои рубли в доллары и выводили их из России.
В течение всего этого периода курс рубля держался на прежнем уровне, тем самым принеся барыши тем из владельцев облигаций, кто рано избавился от них, тогда как остальные представители российской общественности остались с долгом и необходимостью выплачивать его МВФ.
К 17 августа 1998 года, когда правительство объявило о де-факто дефолте по внешнему долгу и позволило курсу рубля к доллару колебаться более свободно, Всемирный банк и МВФ успели передать Москве порядка 5,1 миллиарда долларов займа. По словам некоторых аналитков, если подобный сценарий будет реализован и в еврозоне, расплачиваться за аварийный займ будут, возможно, европейские налогоплательщики, а кредиторы греков в целом останутся без убытков.
В случае с Россией МВФ, подстёгиваемый тревогой США из-за возможных политических последствий финансового коллапса России, сформировал огромный по тем временам пакет экстренной помощи. МВФ и прочие кредиторы изначально предлагали 5,6 миллиарда, но потом планка повысилась до 22,5 миллиардов, а, включая прежние займы и в пересчёте на современный курс доллара, общая задолженность составила 29,5 миллиардов долларов.
В случае с Грецией МВФ и ЕС на прошлой неделе предлагали сначала 110 миллиардов евро (139 млрд. долларов). Рынки отреагировали на это со скепсисом, министры финансов европейских стран провели встречу в выходные и предложили выделить на помощь Греции и прочим слабым государствам еврозоны почти триллион долларов.
В случае с Россией на следовавшие одно за другим предложения экстренной помощи на рынках отреагировали однозначно — слишком мало и слишком поздно. То же происходило и с Грецией, пока не прозвучало последнее на настоящий момент предложение.
«Когда тушишь лесной пожар, это надо делать быстро», — комментирует возглавлявший российскую делегацию на переговорах с МВФ во время кризиса 1998 года Анатолий Чубайс, письменно отвечая на вопросы об аварийном займе для Греции.
Лауреат Нобелевской премии и специалист по экономике из Колумбийского университета Эдмонд Фелпс (Edmond S. Phelps) указал на то, какой урок нужно извлечь из истории с аварийным кредитом 1998 года: кредиторы должны сразу называть максимальную сумму, которую готовы предоставить, чтобы не давать процентной ставке расти и не завышать общую стоимость кредита. Международные кредиторы должны, как он выразился, наступать, «паля из всех пушек».
Нэш также сказал, что сообразительные владельцы облигаций, анализирующие нынешнюю ситуацию в слабых странах юга Европы, делают то же самое, что делали владельцы облигаций во время российского кризиса, а значит злокачественные финансовые силы, возникающие при этом, могут быть настолько сильными, что многие инвесторы даже делают ставку на ещё большее возрастание спасительного займа.
Тогда, как и сейчас, мировой экономический кризис сделал местные экономические системы неконкурентоспособными при существующих валютных курсах. Россия тогда имела валюту, привязанную к доллару, а Греция сейчас заперта в еврозоне.
В случае с Россией в предшествующий год цена на нефть — её главный экспортный товар — резко пошла вниз, так как из-за экономического спада в Азии снизился и спрос на неё. Рубль едва выдерживал подобные темпы падения. В течение многих месяцев, однако, Центробанк сохранял курс рубля к доллару на соответствующем уровне, хотя доллар рос из-за стремления инвесторов укрыться в «тихой гавани».
Непрерывное расширение разрыва между снижающейся стоимостью российского экспорта, состоявшего преимущественно из нефти, и искусственно завышенным курсом рубля всё интенсивнее и интенсивнее вело к девальвации.
Но только после того, как Центральный банк России наконец девальвировал рубль, — это случилось в августе 1998 года, и валюта за месяц рухнула на семьдесят процентов — российская экономика начала восстанавливаться. Обратный процесс пошёл быстрее, чем можно было ожидать: за год российская экономика вышла на докризисный уровень, после чего быстро росла ещё десять лет. Банки быстро забыли про дефолт и ринулись обратно в Россию — зарабатывать.
Тогдашние проблемы России с нефтью, возможно, аналогичны нынешнему разрыву между малой производительностью труда и высокими зарплатами работающих в Греции и прочих странах юга Европы. Но исправить это, возможно, будет сложнее.
«У Греции в принципе нет проблем с долгами, — пишет Нэш. — Экономика Греции неконкурентоспособна при нынешнем курсе валюты, и ей недостаёт структурной гибкости для наращивания конкурентоспособности».
Протесты в Афинах вселили во многих инвесторов скепсис относительно того, смогут ли официальные Афины решить проблему снижением зарплат.
Впрочем, оставляя в стороне экономический фактор, неудача с экстренным пакетом помощи для России имела настолько серьёзные политические последствия для страны, что они ощущаются до сих пор.
Когда стало ясно, что от помощи МВФ толку не будет, в России возникли опасения общественных волнений. Шахтёры перекрыли Транссибирскую железнодорожную магистраль, а москвичи устроили рейды на банки.
Президент Борис Ельцин, видя беспорядки, почувствовал, что необходимо принять острое политическое решение, и заменил тогдашнего главу Федеральной службы безопасности — наследницы КГБ — на более сурового и никому тогда не известного Владимира Владимировича Путина.
