Все мы знаем, что галлон бензина стоит 4 доллара, а баррель нефти 135 долларов. Но если вы думаете, что на этом все остановится, вам не о чем говорить с экономистом из CIBC World Markets Джеффри Рубиным. Согласно его подсчетам, мы пока только на полпути в уверенном движении вперед и вверх, и к 2012 году галлон бензина будет стоить 7 долларов, а баррель нефти – 225 долларов. По его словам, несмотря на колебания, общий подъем цен будет повсеместным и станет сопровождаться удивительными и неожиданными побочными эффектами. Среди них можно отметить следующие.
Американские производители от роста цен выиграют, поскольку импорт станет дороже из-за увеличения цен на океанские перевозки, которое будет неизменно сопровождать рост топливных цен. Часть производства вернется в США, а часть переместится из Азии к более близким экспортерам (например, из Китая в Мексику). По оценкам Рубина, с 2000 года стоимость перевозки 40-футового контейнера из Восточной Азии выросла с трех до восьми тысяч долларов. А когда баррель нефти будет стоить 200 долларов, стоимость перевозки составит 15000 долларов.
Инфляция станет более устойчивой. На протяжении многих лет Федеральный резерв США все свое внимание уделял ‘базовой инфляции’ – цены минус топливо и продовольствие. Это объяснялось тем, что крупные изменения в ценах на энергоресурсы и продовольствие обычно имеют тенденцию менять направление движения на обратное. Но если они упорно растут, такая логика терпит крах. ‘Базовая инфляция едва превышает 2 процента, но это может утешить вас лишь в том случае, если вы не едите и не ездите на машине, – говорит Рубин, – а общий уровень инфляции раза в два больше, примерно 4 процента’.
Две отрасли – жилищное строительство и автомобилестроение будут нести дальнейшие потери. ‘Через пару лет за руль будет садиться меньше американцев’, – утверждает Рубин. Рост цен на бензин заставит людей пользоваться общественным транспортом и использовать автомобили коллективно и по очереди. Цены на жилье поставят новый рекорд падения, особенно в удаленных пригородах, откуда долго добираться до центра. ‘Люди не смогут позволить себе то, что могли позволить прежде’, – заявляет Рубин.
Последствия нефтяного кризиса не следует недооценивать. Мир подошел к пику нефтедобычи, когда истощающиеся нефтяные запасы больше не позволяют существенно увеличивать объемы годового производства. На самом деле, в буквальном смысле это не совсем так. Прогнозы и оценки по крупным неразведанным месторождениям нефти говорят о том, что до ‘нефтяного пика’ еще несколько десятков лет. Однако государства, контролирующие 75 и более процентов известных запасов, ведут себя так, будто такой пик уже наступил. Они прячут дефицитные сырьевые ресурсы, ограничивая объемы разведки новых месторождений. Тем временем, добыча в некоторых местах быстро сокращается. Резервы истощаются, а спрос начинает превышать предложение.
Эта брешь закрывается высокими ценами. Мрачные оценки Рубина и других специалистов основаны на предположении о том, что такая ситуация сохранится. Конечно, они могут ошибиться, если дальнейший рост цен приведет к резкому снижению спроса, а предложение внезапно вырастет. Саудовская Аравия недавно просигнализировала о небольшом увеличении добычи. В Соединенных Штатах рост цен уже привел к тому, что люди стали меньше ездить. В марте объем поездок и перевозок по автомагистралям снизился на 4,3 процента по сравнению с соответствующим периодом прошлого года. В мае объем продаж спортивных и грузопассажирских автомобилей в сравнении с маем прошлого года упал на 31 процент. Эти данные приводит сайт WardsAuto.com. Спрос на топливо замедлил свой рост также в Европе и Японии.
Однако увеличение потребностей в развивающихся и нефтедобывающих странах компенсирует падение спроса в богатых государствах. Согласно прогнозу Международного энергетического агентства, в 2008 году потребление там вырастет на три процента.
Нефтедобывающие страны обретают мощную силу и влияние. Даже при цене в 100 долларов за баррель Саудовская Аравия, Кувейт и Объединенные Арабские Эмираты в период с 2008 по 2020 год получат доходы от продажи нефти в размере 8 триллионов долларов. Такие оценки делает аналитический центр McKinsey Global Institute. Еще большую тревогу вызывают возможные политические последствия. ‘Такая ситуация по-настоящему усиливает иранцев, русских и венесуэльцев, позволяя им вести себя в мире вызывающе’, – говорит Ларри Голдштейн (Larry Goldstein) из фонда Energy Policy Research Foundation. Если поставки сырой нефти контролировало государство, то в сфере продаж доминировали частные компании. Нефть всегда можно было купить, пусть и дорого. Но теперь она может стать политическим товаром, который будут предлагать со скидкой друзьям, скрывая его от соперников.
Как мы можем вернуть себе хотя бы часть утраченной силы и влияния? В первую очередь, следует отказаться от политики отрицания. Хватит обвинять нефтяные компании и ‘спекулянтов’. Далее, нам нужно наращивать внутреннюю добычу нефти и газа, в том числе, на Аляске. Мы не можем ‘пробурить себе путь’ для выхода из данной проблемы. Но мы можем увеличить объемы поставок и уменьшить ценовую нагрузку. На это понадобится лет десять, а то и больше, поскольку новые проекты имеют огромные масштабы. Но любая задержка лишь усугубляет наши будущие трудности.
И наконец, мы должны понять, что высокие цены могут стимулировать использование новых видов биотоплива из опилок, пищевых отходов и проса. По словам Дэвида Коула из Центра автомобильных исследований (Center for Automotive Research), себестоимость таких видов топлива может составить примерно 1 доллар за галлон. Если это так, то данная цифра будет намного ниже сегодняшних оптовых цен на бензин. По словам Коула, чтобы убедить новых производителей в том, что они не обанкротятся в случае резкого падения цен на нефть, нам надо установить нижнюю ценовую границу от 50 до 80 долларов за баррель. Это можно сделать при помощи резервного тарифа, который будет вводиться в действие только в том случае, если цены упадут до такого пограничного значения. Цены на нефть непредсказуемы, и если произойдет их обвал, американцы уже не будут испытывать иллюзий, полагая, что мы навсегда вернулись во времена дешевой энергии. Такую ошибку мы уже делали.
