Один мой школьный друг – большой гурман и любитель кулинарных излишеств – с детства ломает голову над философским вопросом: «есть, чтобы жить, или – жить, чтобы есть»? В свою очередь, я уже лет 15 назад пытаюсь найти ответ на не менее любопытный вопрос: украинская экономика существует для украинского народа, или наш народ предназначен для того, чтобы отечественные предприятия (читай – их собственники) жили припеваючи.
Проще говоря, меня уже полтора десятка лет в высшей степени смущают лозунги, из серии – «поддержим отечественного товаропроизводителя». С моей точки зрения, нормальная экономическая философия состоит в том, чтобы создать максимально благоприятные условия населению, то есть потребителям. Нам же с упорством, достойным много лучшего применения, пытаются втолковать, что мы должны приобретать дорогие и некачественные изделия украинской промышленности и сельского хозяйства вместо качественных и относительно недорогих импортных. И ладно, если бы все ограничивалось психологическим воздействием.
Регулярное желание исполнительной власти, независимо от личностей, ее возглавляющих, «подсобить» отечественному товаропроизводителю вызывает крайне негативные эмоции у мирового экономического сообщества (спасибо, хоть они заботятся об украинском потребителе). Так, Генсовет ВТО в конце июля прошлого года обязал Украину до 7 сентября 2009 года отменить все надбавки к действующим ставкам ввозных пошлин на товары некритического импорта, которые (ставки) искусственно удорожали ввозимую в нашу страну продукцию для того, чтобы наш товаропроизводитель не приказал долго жить из-за неумения производить качественную продукцию и нежелания поступиться гигантской нормой прибыли. Поясним, что о введении Украиной целевых надбавок на ряд импортных товаров в размере 13% – в марте 2009 года парламент предоставил Кабмину право устанавливать и менять размеры надбавок к ввозным пошлинам. После этого Кабмин установил 13-процентную надбавку к пошлине на ввоз автомобилей и холодильников. В начале лета прошлого года Конституционный Суд отменил решение Верховного Совета. Это означало, что вступал в силу закон о введении 13-процентной надбавки на более широкий спектр товаров некритического импорта. Однако правительство Тимошенко решение суда проигнорировало. Заметим, что отказ выполнить требования организации был чреват ответными болезненными мерами. В общем, с требованиями ВТО пришлось согласиться.
Сторонники ограничения свободной торговли как правило считают, что их предложения по сокращению взаимодействия экономики страны с другими экономиками каким-то образом приведут к созданию новых рабочих мест для ее граждан и увеличению их зарплат. Они уверены: если заставить потребителей приобретать товары и услуги, произведенные внутри страны, ее экономика укрепится.
Однако ограничения импорта не позволяют потребителям отстаивать свои интересы, обращаясь к зарубежным поставщикам, когда отечественные не удовлетворяют их запросы. Поставщики, чье производство зависит от импортных запчастей и сырья, теряют конкурентоспособность. Одним словом, в отсутствие конкуренции у поставщиков не возникает серьезных стимулов для обретения конкурентоспособности.
Протекционизм не позволяет людям сводить к минимуму или избегать воздействия негативных последствий неразумной политики собственного государства. Так, высокие налоги, импортные пошлины и бесцеремонное государственное регулирование экспортно-импортных операций могут подорвать эффективность отечественных производств. Если при этом потребители имеют возможность удовлетворять свой спрос за счет покупки зарубежной продукции, они могут ослабить последствия подобной ситуации. Однако протекционистская политика блокирует этот путь и не создает у государства стимулов, чтобы пересмотреть провальный экономический курс. Доказательством тому служит опыт Аргентины, Индии и Японии, который автор хочет привести в данном материале.
Аргентина – одна из немногих стран, которые в XX веке прошли путь от богатства к нищете. Примерно с 1880 года до Первой мировой войны она была одним из самых процветающих государств мира. Считалось, что по уровню благосостояния Аргентина уступала лишь Австралии, Канаде и Соединенным Штатам.
Однако после Первой мировой войны аргентинское государство стало все активнее вмешиваться в экономику; в период Великой депрессии эта тенденция только усилилась. Полковник Х.Перон, возглавивший страну в середине 1940-х годов, взял за образец экономическую политику своего кумира – Б.Муссолини. Государство национализировало частные компании, увеличивало налоги, осуществляло регулирование цен, ввело завышенный курс национальной валюты и способствовало принудительному объединению работников в профсоюзы. Но центральное место в его экономической политике занимал протекционизм в сфере внешней торговли.
Результатом, естественно, стали повышение цен и хронический дефицит. Пожалуй, наиболее унизительным следствием этой политики стал тот факт, что в конце 1940-х годов в Аргентине возник дефицит двух видов продукции, считавшихся главными символами экономического развития страны – зерна и говядины.
К 1990 году из-за протекционистской политики Аргентина оказалась в изоляции от мировых рынков. Средний уровень таможенных тарифов составлял 29% (для сравнения, соответствующий показатель для США равен 3%). На некоторые импортные товары – автомобили, автозапчасти, сталь, изделия нефтехимии, пластмассы, текстильное волокно – ставки тарифов были еще выше. Система лицензирования ограничивала импорт примерно 3000 видов продукции, включая автомобили, сахар, алкогольные напитки, лекарства, сырье для фармацевтической промышленности, кожу, обувь, наручные часы, одежду, синтетическое и натуральное волокно. Аргентина придерживалась политики по принципу «покупать свое» (узнаете проповедуемый в нашей стране лозунг – «Свій до свого по своє»?) , создавая преимущества для отечественных производителей даже в тех случаях, если их изделия стоили на 60% дороже аналогичных зарубежных товаров.
Подобные ограничения затрудняли аргентинцам сотрудничество с соседними странами. Так, аргентинские фирмы долгое время покупали жесть на 25% дороже, чем их конкуренты из США, хотя производители из близлежащей Боливии могли поставить эту продукцию по весьма низкой цене. Аналогичным образом, за медную проволоку аргентинские компании платили на 40% больше, чем американские, хотя с богатой медью Чили у страны есть общая граница протяженностью
Стремясь защитить «стратегически важные» отрасли промышленности, аргентинское правительство не позволяло гражданам страны закупать современную электронику у зарубежных поставщиков. В результате аргентинские пользователи должны были покупать зарубежные компьютеры, видеомагнитофоны и иное современное электронное оборудование в 3–4 раза дороже по сравнению с мировыми ценами. Предполагалось, что задача этих пошлин состояла в защите отрасли (созданной в основном на деньги налогоплательщиков), которая выпускала устаревшее оборудование ограниченными партиями. Только очень богатый аргентинец мог позволить себе видеомагнитофон за 1200 долларов, в то время как в Бразилии аналогичный продукт стоил 250-300 долларов. Чем все это закончилось, читатели знают – в начале года «Телеграф» подробно описывал яркое крушение экономики Аргентины.
Теперь о другой крупной стране. Удушающая стагнация, постигшая Индию в середине прошлого столетия, стала результатом деятельности двух ее самых влиятельных политических лидеров – М.Ганди и его последователя, первого премьер-министра страны Д.Неру, взявших в качестве образца советскую модель социализма. «Если бы ни один товар не попадал в Индию извне, сегодня здесь текли бы молочные реки с кисельными берегами, – обещал Ганди. – Поэтому иностранные товары и изделия, созданные с помощью сложных машин, должны быть табуированы».
Государственные предприятия неизбежно утрачивали эффективность, что создавало у властей Индии стимулы для их защиты от конкуренции путем ограничения импорта. В период британского владычества государственный сектор в стране ограничивался железнодорожным транспортом, почтовой и телеграфной службой, а также портами. После обретения независимости он непомерно разросся параллельно с бюрократическим аппаратом. В Индии были созданы Государственный совет по электроэнергетике, Индийская нефтяная корпорация, Всеиндийский совет по кустарным промыслам, Центральный совет по производству шелка, Совет по кокосовым орехам, Комиссия по сельской промышленности, Совет по сельской промышленности, Индийская корпорация по производству ореха кешью, Индийская корпорация по строительству и оборудованию, Государственная торговая корпорация, Корпорация по торговле минералами и металлами, Индийская финансово-промышленная корпорация, Индийский банк промышленного развития, Индийская корпорация реконструкции и т.д.
Из-за протекционистской политики властей Индии потребители не имели возможность обращаться к зарубежным поставщикам. Правительство запретило импортировать более 300 категорий товаров, в основном потребительских, которые желали бы приобрести миллионы индийцев. Поступление в страну других товаров было жестко ограничено импортными квотами и самыми высокими в мире протекционистскими тарифами – их средний уровень превышал 130%.
Зарубежные поставщики, которых не отпугнули тарифы, сталкивались в Индии с византийски запутанной системой лицензирования импорта. Для ввоза любого товара требовался весь набор соответствующих лицензий. Их список порой выглядел так: авансовая лицензия, лицензия на средства производства, лицензия на банковские импортные расчеты, специальная лицензия на импортные авансовые банковские расчеты, лицензия на подотчетную сумму, дополнительная лицензия и лицензия на импорт с целью пополнения запасов. Эти документы выдавались только в том случае, если импортируемое изделие признавалось «необходимым» и не производилось в самой стране. Индийские производители имели право опротестовать любую потенциальную лицензию, если ввозимый товар мог составить конкуренцию их продукции. Случаи, когда обработка лицензионной заявки бюрократическим аппаратом занимала более пяти лет, исчислялись сотнями, если не тысячами.
Кроме того, индийские чиновники поддерживали завышенный курс рупии, из-за чего легальный экспорт, за счет его дороговизны, оказывался неконкурентоспособным за рубежом, что еще больше вынуждало индийских производителей ориентироваться на внутренний рынок. Обременительный валютный контроль также отпугивал потенциальных иностранных инвесторов.
Протекционизм разрушил текстильную и швейную промышленность, где дешевизна рабочей силы давала Индии существенные конкурентные преимущества. В 1950-х годах чиновники, вдохновляясь идеями Ганди, негативно относившегося к современным производствам, начали поощрять традиционные ткацкие промыслы. Хотя изготовленные вручную ткани были дороги даже при дешевой рабочей силе, в защищенной протекционистскими барьерами стране это производство распространялось все больше. Тем временем текстильные фирмы Гонконга, Тайваня и Южной Кореи, открытые воздействию рыночных сил, должны были внедрять более эффективные электронные ткацкие станки – иначе им было не устоять в конкурентной борьбе.
Результаты были ошеломляющими. Если в начале 1950-х годов на долю Индии приходилось более половины тканей, поставлявшихся из третьего мира в развитые страны, то к 1980-х ее доля снизилась до 9%, или на четыре пятых. Тайвань, чье население составляло всего 3% от населения Индии, экспортировал больше текстильных изделий, чем она. Замкнувшись в себе за протекционистскими барьерами, Индия оказалась за бортом общемирового бума в производстве синтетических тканей.
Значительную часть запрещенных к ввозу или квотируемых импортных товаров составляло промышленное оборудование – чугунные клапаны, проволочная сетка из нержавеющей стали, трансформаторные блоки, ткацкие и металлорежущие станки. Создавая дефицит этих изделий или вынуждая потребителей приобретать их по более высокой цене у отечественных производителей, индийская бюрократия срывала процесс индустриализации страны.
Протекционизм в Индии обернулся падением жизненного уровня для миллионов простых людей. Самые бедные слои, с которых не взимался подоходный налог, страдали от косвенного «налогообложения» в виде высоких цен на продукцию отечественных производителей. Импортные ограничения привели к существенному повышению цен на потребительские товары: по данным Мирового банка холодильники индийцам приходилось в 1960-80 годы покупать в среднем на 250% дороже мировых цен, сахар – на 328%. Тарифные барьеры ухудшали положение крестьян: за удобрения им приходилось платить на 153% больше, за насосы – на 204%, за пестициды – на 222%. Более того, эти ограничения создавали опасность для здоровья населения – отечественный пенициллин стоил на 1250% выше мирового уровня цен на это лекарство. Читатель, бывающий за границей, Вы не обнаруживаете определенного сходства с нынешней ситуацией в Украине?!
И еще два примеры из опыта страны Восходящего Солнца. Японское правительство поддерживает металлургическую отрасль со времен Второй мировой войны. Чиновники, занимавшиеся валютным регулированием, предоставляли сталелитейным предприятиям привилегированный доступ к иностранной валюте, чтобы те могли приобретать необходимое оборудование. Правительство в приоритетном порядке снабжало их углем и предоставляет на льготных условиях инвестиционный капитал. К началу 1970-х годов эта политика привела к появлению избыточных мощностей по высокозатратному производству стали. Доходность инвестиций резко упала. Повышение нефтяных цен и процентных ставок по кредитам обернулось для отрасли гигантскими убытками. В 1980-х годах такие компании, как Nippon Steel, Kobe Steel, Sumitomo Metal и Kawasaki Steel остановили многие доменные печи и сократили примерно 47 000 работников. Не кажется ли вам, что мероприятие под условным названием «Эксперимент в горно-металлургической отрасли Украины», имевшее место в первой половине текущего десятилетия, мало отличалось как по своему содержанию, так и по своим пагубным последствиям для украинской металлургической отрасли?
И еще. После Второй мировой войны японское правительство начало субсидировать угледобывающую отрасль посредством льготных кредитов, а также приоритетного доступа к иностранной валюте и снабжению электроэнергией. Тем не менее, за последние двадцать лет добыча угля в Японии сократилась на 50 с лишним процентов. За тот же период количество занятых в отрасли уменьшилось с 260 000 до примерно 26 000. В настоящее время этот спад продолжается. Снова же, сложно не провести аналогии с ситуацией в отечественной угольной отрасли.
Как показывают экономические неудачи Аргентины, Индии и Японии, протекционизм перекладывает проблемы поставщиков на плечи потребителей. Он подрывает конкурентоспособность компаний, чьи потребности отечественные поставщики удовлетворить не могут. И, конечно, он оборачивается падением жизненного уровня миллионов людей.
Чтобы проблемы поставщиков не распространялись на всю экономику, следует открывать рынки, позволяя потребителям без помех приобретать необходимое у зарубежных производителей. Благодаря свободе торговли даже в том случае, если высокие налоги, регулирование, инфляция и другие результаты неудачной государственной политики подрывают способность отечественных поставщиков удовлетворять нужды потребителей, последние все же могут защитить свои жизненные интересы. И у кого, скажите, есть законное право им в этом отказывать?
Вячеслав Бутко
