Работа в угольной шахте никогда не считалась безопасной, однако у механика Сергея Репина с шахты Распадская, расположенной в самом сердце Западно-Сибирского региона России, в прошлую субботу выдалось редкостно тревожное начало смены. По дороге к лифту, на котором он должен был спуститься на километр под землю, он прошел мимо разрушенного подъемника, взорвавшегося двумя часами раньше, когда в одной из секций 311 километровых тоннелей шахты сдетонировал метан.
В то время еще никто не знал ни масштаба взрыва, ни числа погибших.
В его задачу входило исправить поврежденный насос, который был необходим спасательным командам, чтобы проникнуть в область взрыва и вытащить выживших. Однако не успел он добраться до насоса и начать работу у блока 5, когда почувствовал беззвучную дрожь «нечто вроде глухого удара, как при небольшом землетрясении». Затем наступили могильная тишина и безмолвие.
Как опытный шахтер, г-н Репин понял, что только что случился второй взрыв метана или угольной пыли. Через несколько секунд его ударила «как плотная стена пыль» и сбила с ног мгновенно прошедшая несколько километров по темным и узким туннелям волна опасного газа. Он бросился к ближайшему телефону и позвонил начальнику. «Уходим, уходим!» – раздался голос в трубке. Ему повезло, и он успел спастись.
Однако еще около 90 человек оказались не столь удачливы: после второго взрыва в ловушке оказались 19 спасателей, спустившихся, как и г-н Репин, в шахту вытаскивать выживших. Вместе с жертвами первого взрыва число погибших на вчерашний день составляло 66 человек, еще 24 по-прежнему числятся пропавшими без вести.
Сонный шахтерский городок Междуреченск, стоящий среди бескрайних сибирских березовых лесов, был потрясен. Было заказано около 120 гробов – предполагается, что никто из пропавших не выживет, а многие из раненых умрут.
Глава Независимого профсоюза шахтеров «Распадской» Ильдар Габдрахманов считает взрывы очередным признаком того, что шахты в России уже давно плохо управляются. «Формально здесь все прекрасно – новое оборудование, немецкие вентиляторы, английские системы безопасности, высокие стандарты безопасности». Для защиты шахтеров установлены новые детекторы метана, так называемые datchki, которые автоматически отключают электричество, если уровень метана в воздухе превышает 1 процент.
Однако, по словам профсоюзного активиста, проблемы связаны с системой управления, а не с оборудованием. Шахтерам платят в зависимости от количества добытых тонн угля, поэтому, чтобы увеличить выработку, они готовы на многое – и в том числе готовы игнорировать требования безопасности. «В ситуации, когда у начальника бригады есть выбор – соблюдать стандарты выработки или добыть лишнюю тысячу тонн угля, они, к сожалению, обычно выбирают второе».
Никто из опрошенных нами шахтеров не был готов говорить о том, что в принципе в городе, расположенном в сердце угледобывающего Кузбасса, ни для кого не секрет – а именно, что шахтеры, чтобы выполнить месячный план по выработке, нередко выводят датчики из строя.
Когда мы задали вопрос о нарушении требований безопасности г-ну Репину, он задумавшись на минуту, ответил: «Если мы выполняем месячный план, нам платят 45 000 рублей в месяц. Если нет – 20000. Вот и все, что я хочу сказать. А случиться, как вы понимаете, может всякое».
Следствие, выясняющее причины взрыва, считает одной из возможных причин «чeловеческий фактор». Комиссия, расследовавшая обстоятельства взрыва на соседней шахте «Ульяновская», убившего в марте 2007 года 110 человек, обнаружила, что шахтеры отключили детекторы, завесив их куртками.
Представитель управления шахты «Распадская» отрицает, что на ней имели место подобные нарушения.
«У нас так никто не поступает. Мы не террористы-смертники», – добавил он, пояснив, что новые британские технологии, которые используются на «Распадской» делает это объяснение намного менее вероятным. Г-н Репин с ним согласен. «Новые метановые детекторы обмануть невозможно, – говорит он с понимающей улыбкой, – так что я не думаю, что дело в этом. Однако, как я говорил, все может быть. Мы просто не знаем».
Профсоюзные лидеры утверждают, что решение проблемы не сводится к замене оборудования.
«Можно что-то исправить, но люди всегда найдут путь в обход, – рассказывает председатель московского Независимого профсоюза горняков России Александр Сергеев. – Исправлять надо систему, которая к этому приводит».
Он обратился в Международную организацию труда, штаб-квартира которой расположена в Женеве, с просьбой оказать давление на российское правительство и заставить его ввести почасовую оплату для шахтеров вместо оплаты за выработку.
Мартин Хан (Martin Han), эксперт МОТ по проблемам горняков, утверждает, что в большинстве стран стандартная практика – платить горнякам по почасовой ставке. По его словам, Россия до сих пор не ратифицировала конвенцию МОТ по безопасности и условиям труда в шахтах, поэтому у организации нет в данном случае никаких рычагов влияния.
Сегодня богатые углем регионы Западной Сибири представляют собой один из самых темных уголков промышленных империй, созданных олигархами, чьи сияющие яхты и футбольные клубы построены на труде людей, работающих зачастую в опасных условиях. Акционеры «Распадской», 40 процентов которой принадлежит Evraz Group, активно использующей ее уголь. 36 процентов «Евраза» принадлежат проживающему в Лондоне олигарху Роману Абрамовичу.
Как свидетельствуют профсоюзные документы, которые мы видели, профсоюз шахты «Распадская» угрожал 22 марта провести забастовку, если менеджмент не изменит условия оплаты труда.
Угроза не была исполнена, однако российское правительство всерьез боится рабочих волнений в регионе, ведь именно забастовка горняков Кузбасса из-за нехватки мыла, как считается, ускорила гибель коммунизма. Многие шахтеры из старшего поколения, принимавшие в ней участие, сейчас испытывают двойственные чувства к новому строю, который они помогли утвердить.
«Проблема в том, что экономика у нас рыночная, – говорит г-н Сергеев, – а методы управления и стимулирования – советские».
